Но буквально год-два назад достигла своей зрелости такая информационная технология, как блокчейн. В чем, не вдаваясь в детали и лишние подробности, состоит ее смысл? В том, что блокчейн — это своеобразный электронный дневник, в котором содержится вся цепочка блоков данных, связанных с какой-нибудь информацией, например о финансовых сделках. Блоки так устроены, что попытка изменить информацию в одном из них потребует изменений во всей цепочке. Но это тоже невозможно, потому что копии такого дневника хранятся на множестве случайно выбранных компьютеров по всему миру.

Применительно к системе голосования важно то, что использование технологии блокчейна помогает хранить в неизменном виде информацию о том, как голосовал конкретный человек. И никто и никак не сможет «подправить» волеизъявление голосующего. Любая попытка исказить результаты — бессмысленна и просто невозможна.

А это значит, что такая система дает избирателю гарантии, что его «цифровую волю» никто не сможет проигнорировать или подтасовать. То есть использование технологий блокчейна рождает доверие к результатам голосования. А значит, что технологически мы готовы к тому, чтобы решать важнейшие вопросы, касающиеся интересов общества и государства, путем референдума с использованием интернета и новейших технологий. Для начала совсем не обязательно проводить общенациональное голосование. Это может быть референдум городской или любого другого территориального образования. Кстати, в сентябре 2019 года выборы в Москве впервые прошли с использованием технологии блокчейна. В экспериментальном режиме, но тем не менее. А 1 июля 2020 года та же Москва и Нижний Новгород использовали электронные (дистанционные) технологии при голосовании по поправкам в Конституцию. А в сентябре 2021-го эта технология была применена на федеральном уровне — на выборах в Госдуму.

Что из этого следует?

А то, что с внедрением блокчейн-технологий нам уже не нужно делегировать свои полномочия депутатам — можно по всем важнейшим вопросам голосовать самим. Референдумы в онлайн-режиме можно проводить чуть ли не каждый день и без особых затрат. Так возникает совсем другая система выражения и канализации интересов — политических, экономических, финансовых. То есть информационные технологии снова изменяют политическую систему, снижая роль парламента и выводя на первый план механизмы прямой демократии. И тогда вторая статья нашей Конституции, где черным по белому написано, что власть принадлежит народу, который осуществляет ее непосредственно или через своих представителей, совсем по-другому заиграет.

А если перейти к практике, то начать бы я, конечно, предложил с местного самоуправления, с региональных референдумов. Можно даже представить себе цифровые митинги с лозунгом вроде: «Вся власть — блокчейну!» Примерно так, как в свое время звучало: «Вся власть — Советам!»

Мне могут резонно возразить, что вряд ли так скоро это случится, потому что депутаты будут против. Кто бы сомневался!

Но история показывает, что развитие идет по спирали. И то, что было забыто на одном витке, вернется на следующем. Можно сказать, что в своем нынешнем виде парламент будет не нужен. Как минимум отмирают его законотворческие функции. А завтра, на новом витке, мы имеем шанс вернуть этот институт к тому, ради чего он был создан в 1265 году в Англии. Самый ранний английский парламент не писал законы и не принимал их. Он контролировал, куда идут деньги, собранные с граждан государством в лице короля с помощью налогов, контролировал деньги и казну королевского правительства. И я твердо убежден — это именно то, чем надо сегодня заняться нашим народным избранникам. Потому что именно эта функция — контроль за исполнительной властью от лица граждан — является важнейшей для современного общества. Для того, чтобы национальные проекты достигали поставленных целей. Для того, чтобы государственный бюджет расходовался мудро и эффективно. А развитие технологий поможет усилить объем, глубину и качество парламентского контроля. Я уже говорил, что движение финансов уже сейчас можно контролировать в режиме реального времени. Просто эти функции разбросаны по разным ведомствам. Если их соединить с мониторингом реализации проектов, с оценкой эффективности результатов, то у парламента в руках будет самый мощный инструмент власти.

Что же касается законотворчества, то писать тексты законов должны профессионалы. Парламент может их только обсуждать, а потом выносить на всенародное голосование, на референдум, основанный на той же технологии блокчейна.

Кстати, я совсем не случайно затронул здесь эту животрепещущую тему. Именно этим я сейчас занимаюсь на своем факультете — в Высшей школе государственного аудита МГУ. Мы даже создали специальный центр. И я постараюсь сделать все, чтобы в этом вопросе моя страна, выражаясь словами из песни Юрия Визбора, оказалась, как и в области балета, «впереди планеты всей». Шутки шутками, но тема эта на самом деле очень даже серьезная. Самое печальное (и я это прекрасно понимаю), что сопротивление идее будет возрастать, как только люди во власти поймут, что результатом будет другая политическая система, в которой их сильно потеснят с занимаемых позиций. Ну, ничего. Когда люди поймут, что могут сами решать все вопросы, причем опять же в привычной для себя среде — в интернете, в сетях, все станет по-другому!

Скажете — фантазии?

Нет, не фантазии, каким бы удивительным это ни казалось. Это реальные знания, логика и строгий математический расчет. Конечно, в цифровом мире имеются свои проблемы. Хотя бы та, что он в принципе не знает границ. Ну не может цифровое общество остановиться на границе России и Украины или Калининградской области и Польши. Цифровые технологии по сути своей глобальны, как бы мы ни «выгораживали» в киберпространстве свои границы. Поэтому, чтобы найти решение данной проблемы, потребуется совершенно другая система международного права.

В общем, отмахнуться от того, что диктует время, нельзя. Поэтому у власти имеется только один путь: возглавить процесс цифровой модернизации политической системы. Если она этого не сделает или, напротив, попытается противодействовать запретами, то рано или поздно проиграет. Поэтому я рассчитываю на здравый смысл наших политиков.

Помимо роста прямой демократии, цифровая трансформация уже ведет к тому, что в политической системе будет сильно меняться роль партий. Я тут долго доказывал, что полноценная многопартийная система у нас так и не сложилась, потому что действующие партии — это еще не партии в полном смысле слова. Или, наоборот, уже не партии.

Как и КПСС, которая никогда не представляла интересов общества, а всегда была главной, центральной частью механизма государственной власти, элементом государства, наши российские партии тоже постоянно хотят стать частью не политической, а государственной системы, причем встраиваются не со стороны общества, а со стороны государства.

Совсем недавно мне на глаза попалась такая цитата: «…Кадры партии — это командный состав партии, а так как наша партия стоит у власти, они являются также командным составом руководящих государственных органов». Знакомо? А ведь это сказано не про наши дни, и не про «Единую Россию». Это слова Иосифа Виссарионовича Сталина из отчетного доклада о работе ЦК ВКП(б) на XVIII съезде партии 10 марта 1939 года.